Овернский клирик - Страница 90

Да, Ваше Высокопреосвященство, я был не прав, когда спорил с вами. Не прав, когда писал об Иринее. Легко скрывать за вежливыми и почтительными оборотами насмешку над Святым, который испугался. А ведь Ириней знал! Знал – и предупреждал, что не все творящееся в мире от Бога! Есть другие Силы, могущие творить чудеса и диктовать людям свою волю. Ириней спорил с дэргами, он писал об их заклинаниях, способных разрушать горы и сотрясать землю. Писал об оборотнях, о нелюдях… Я не верил и посмеивался над Святым, видевшим всюду козни Врага. Мы не оставляли Дьяволу шанса. Для нас, тех, кто собирался в Болонье много лет назад, Враг был в крайнем случае небесным инквизитором, выполняющим Высшую волю. Все прочее – лишь суеверия, выдумки темного мужичья…

Но я видел! Чьею волей творят чудеса дэрги? Кто они? А если все это не от Бога, что делать? Орсини опасается удара в спину, когда крестоносцы уйдут в Святую Землю. Значит, костры?..

Наверное, я просидел долго, очень долго среди высокой травы и старых обветренных камней. Луна успела подняться в зенит и теперь начинала нехотя ползти к горизонту. Я не чувствовал холода. В висках гулко отдавался пульс, и в такт ему кто-то невидимый повторял раз за разом: «Дэрги… дэрги… дэрги…»

…Резкий свист. Еще не понимая, не успев сообразить, я вскочил, рука привычно ухватила нехитрое разбойничье оружие. Как же я забыл? А если это латники?

Я обернулся и понял – гости.

Первым шел де Гарай. Вид у народного заступника был весьма странный. Шел он как-то неуверенно, держа руки отчего-то за спиной. А сзади…

Брат Петр шествовал, величественно опираясь на свой «посох». Вид у него был важный, почти торжественный. Рядом шел некто в темном плаще с капюшоном – невысокий, тоже знакомый. Алсельм? Но я уже понял – кто-то другой, хотя тоже известный.

– Отец Гильом! Отец Гильом! – голос разбойника звучал растерянно, почти жалобно. Я присмотрелся и невольно хмыкнул.

Руки де Гарая были связаны, а сам он шел, как мул на привязи, причем веревку держала крепкая длань нормандца.

– Вы все в порядке? – озабоченно поинтересовался Пьер, подходя и толкая незадачливого народного героя на ближайший камень. – Я себя волновать… А ты сидеть!

Последнее явно относилось к де Гараю. Тот покорно кивнул и присел на камень, испуганно поглядывая на своих спутников.

– Не «вы», а «у вас». Не «себя волновать», а «волноваться», – вздохнул я. – Здравствуй, брат Петр! У меня все в порядке.

– А чего он говорить, что мы с вами больше не читать «Светильник»? – «посох» угрожающе дрогнул. – Чего-почему не читать? Я ему показать!

– Мир вам, святой отец! – Анжела – Анжела?! – сбросила с головы капюшон и тоже присела на камень. – Какое странное место!

– Мир вам, брат Октавий, – кивнул я. – Место действительно странное. А теперь рассказывайте.

– Я нашел брата Педро, – зачастил разбойник. – Но он напал на меня, он связал…

Ручища нормандца бесцеремонно схватила народного героя за воротник, и тот испуганно умолк.

– Отец Гильом! Я молить, чтобы вы нашлись. Я искать вас. Меня ловить, но я все равно искать. Вы должны сказать, что мне делать.

– Они схватили Ансельма, – тихо проговорила девушка. – Завтра его хотят казнить.

– Что?!

Еще не веря, я опустился на холодный камень. Нет, не может быть! Почему-то казалось, что Ансельм им не по зубам…

– Когда вас схватить, мы с братом Ансельмом уходить, как вы и велеть. Потом огонь гореть… горел, мы видеть… брат Ансельм меня не слушать, он близко подходить к де Лозу. Он подходить к его дому…

– Сегодня в Памье объявлено, что Ансельм признался, будто он – пособник демонов, – добавила Анжела. – Завтра в полдень его должны сжечь на рыночной площади. Это у вас, кажется, называется Акт Веры…

«У вас» прозвучало недвусмысленно, но не время выяснять нюансы. Вот, значит, что задумал де Лоз! Вот почему меня не убили сразу. Они ждали, признается ли Ансельм!

– Его пытали, – совсем тихо сказала девушка. – Его очень сильно пытали, отец Гильом. Поэтому он и признался.

– Да, конечно…

Парень не выдержал – как и любой на его месте. Утром де Лоз узнал об этом и велел прикончить меня. Непонятно лишь, почему им нужен именно Ансельм. Хотя со мной Его Преосвященству пришлось бы повозиться, а он спешит. Наверное, половина Памье надела траур. Нужна жертва, нужен козел отпущения.

– Брата Ансельма много людей охранять, – вздохнул нормандец. – Мне их не побить. Брат Ансельм мне грамоту важную передавать, но чего с ней делать, я не знать… не знаю.

Я тоже не знал. Свиток, полученный от Орсини, сейчас бесполезен. В том-то и затея – объявить посланцев кардинала слугами Врага. Де Лоз хитер…

– Развяжите меня, святые отцы! – воззвал забытый всеми де Гарай. – Отец Гильом, мы так с вами не договаривались!

– А ну молчать, душегуб! – цыкнул Пьер, и защитник сирот немедленно умолк.

– Развяжите его, брат Петр, – велел я. – Он не убежит.

Разбойник долго растирал руки, жалуясь, что узел слишком тугой. Я терпеливо ждал. Кажется, де Гарай вполне созрел.

– Сын мой, вы честно выполнили обещанное. Вам положена награда.

– А?! – народный заступник дернулся, затем облегченно вздохнул: – Да-да! Я все сделал, как велели.

– Здесь, – я достал из рукава доверенность, – золото. Очень много золота. Я могу получить сто ливров. Или тысячу. Или больше.

Рот де Гарая открылся, глаза с вожделением глядели на пергамент.

– Кое-что из этого перепадет вам, сын мой, ибо поистине вы печальник за народ, заступник за вдов и сирот, друг всех угнетенных…