Овернский клирик - Страница 89

Нога ступила на камень, я перекрестился и перевел дух. Ничего не случилось. Алтарь был рядом, совсем не страшный, просто груда старых камней, покрытых высокой травой. Я всмотрелся, узнавая что-то знакомое в очертаниях проступающих из-под земли руин. Где-то я уже видел такое. Базилика! Ну конечно!

Я быстро обошел то, что когда-то было храмом. От стен уцелел лишь скрытый травой фундамент, зато алтарная часть возвышалась над землей. Именно здесь творила свои шабаши нечисть. Я заметил на камнях грубо намалеванные знаки – символы Врага.

Испаскудили!..

Я присел на один из камней, показавшийся неожиданно теплым, и усмехнулся. Старый храм – наверное, еще тех времен, когда здесь правил Рим. Вначале показалось, что базилика – христианская, какие я видел в Марселе, Лионе и, конечно, в Вечном Городе. Но затем я обратил внимание на алтарь – он был другим. В христианской базилике ни к чему такое возвышение, да и форма совсем иная…

Забыв о мерзавцах, осквернивших древний храм, я подошел поближе и принялся внимательно разглядывать старые камни. Среди серого, неровного известняка голубовато блеснула полированная поверхность. Мрамор… Когда-то эта плита украшала алтарь, теперь же, сброшенная и расколотая, она лежала в густой траве. Я осторожно сбросил мелкие камни, счистил землю… На меня смотрело чье-то лицо – спокойное, каменное, с ровными, чуть улыбающимися губами. Юноша, почти мальчик, годами не старше Ансельма. Сбоку надпись. Резкий свет луны сделал буквы четкими и понятными: «Феликс посвятил…» Какому богу? Кто изображен тут – сам Феликс, давно уже обратившийся во прах, или тот, у кого он искал защиты?

Я смотрел на молодое мраморное лицо, и мне казалось, что этот улыбающийся юноша знает нечто важное, ныне уже забытое навсегда, нами, беспамятными потомками. Но к месту вспомнился премудрый отец Петр Ломбардский, уверявший, что древние боги – суть бесы, кумиры которых надлежит неукоснительно разбивать в труху. Кого же могли почитать наши предки до того, как пришел Спаситель? Ведь даже Моисей повелел воздвигнуть медный кумир Змия…

– Это Эскулап, бог врачевания, – произнес тихий старческий голос. Я замер, не отводя глаз от мраморного лица, но страха почему-то не было. Голос казался знакомым, хотя менее всего я ожидал услышать его здесь, на развалинах древнего храма.

– Надеюсь, вы не очень испугались, брат мой.

Я медленно перевел взгляд налево, откуда шел голос. Свет луны упал на белую бенедиктинскую ризу. Капюшон был опущен на лицо, но я уже узнал этого человека.

– Хорошо, что вы здесь, брат Гильом. Тут вы сможете не только слышать меня, но и видеть. Как и я вас.

– Отец Эльфрик! Но как вы здесь…

– Я не здесь. Я сейчас в своей келье, и отец Сугерий скоро придет ко мне со Святыми дарами.

Я уже понял это. Белый силуэт чуть заметно колыхался, словно от ветра, а голос слышался глухо, будто шел из колодца.

– Я умираю, брат Гильом. Вот, зашел попрощаться. Извините, если помешал.

– Вы… – Я совсем растерялся. – Надо позвать лекаря!

– Мне много лет, – белый капюшон еле заметно дрогнул. – Очень много. Так долго не живут даже дэрги. Мне не страшно, хотя я был грешником – великим грешником, брат мой. Недавно я получил письмо от Его Святейшества. Он очень добр и слишком высоко ценит меня. В письме Его Святейшество уверяет, что все мои грехи прощены. Но не это главное. Я чувствую, что Высокое Небо сжалилось надо мною.

Высокое Небо! Я уже слыхал эти слова.

– Брат Эльфрик! Вы грешны потому, что были логрским… дэргским колдуном?

– Да, – белый капюшон вновь колыхнулся. – Я был гармэ – верховным жрецом всех дэргов. Но Христос вовремя остановил меня. Жаль, что не все дэрги слушают Его.

– Отец Эльфрик, – заторопился я. – Здесь, в Памье, жила семья логров… дэргов… Они…

– Не надо… – призрачная ладонь, сквозь которую просвечивал лунный свет, поднялась вверх. – Я уже окончил счеты с этим миром. Уверен, вы разберетесь во всем сами, брат. Я сделал что мог.

– Сделали?

Вспомнилась наша последняя встреча, его пальцы, касавшиеся моих век. Господи, как же я не догадался!

– Я открыл вам глаза. Теперь вы видите так, как дэрг, и вам не страшны призраки. Я начертал на вашей груди знак высшей власти – он невидим, но любой дэрг почувствует его.

– Меня… – я с трудом перевел дух. – Они меня боятся! Даже защищаются крестом! Смех – тихий, еле слышный.

– Конечно! Представьте, что на вашем пути повстречался некий монах со сверкающим нимбом. Даже нет! Многие дэрги – добрые христиане, и вы им видитесь несколько иначе.

– С рогами и копытами? – Я невольно вздрогнул, вспомнив рогатую маску де Лоза. «Одного поля ягоды…»

– Не совсем так, брат Гильом. Скорее это то же самое, как если б вам встретился Аполлон или даже Юпитер с его молниями. Извините за стариковскую шутку, но, надеюсь, она вам помогла… Мне пора, я слышу шаги отца Сугерия.

– Погодите! – я вскочил, чувствуя, как много еще надо узнать. – Дэрги владеют страшными заклинаниями! Они вызывают огонь…

– Да. Но не все. Скоро уйдут последние.

Голос начал медленно стихать, белый силуэт дрогнул.

– Прощайте…

– Отец Эльфрик!

Я вздрогнул от собственного голоса – вокруг было пусто, лишь равнодушный лунный свет заливал мертвые камни. Я перекрестился и начал негромко читать молитву. Господи, прости мне неверие мое! Я не верил в праведников, я не верил даже в чудеса, хотя Тот, Кто пришел на землю, Сам засвидетельствовал это…

Мраморный лик Эскулапа равнодушно улыбался, и мне вдруг представилось другое лицо, столь же красивое, но покрытое густым южным загаром, а усмешка на нем была ироничной и немного презрительной. «Вы же сами видели, брат Гильом! Ну, признайтесь, Овернский Клирик, вы были не правы…»