Овернский клирик - Страница 63

– Ты же ничего не увидишь, брат Ансельм!

– Я – нет, – усмехнулся он. – Зато вы увидите!

Менее всего хотелось впутывать в такое дело Ансельма, но я решил не спорить, иначе наша перепалка привлечет внимание остальных. Итальянец перекрестился, пробормотал короткую молитву и шагнул в светящуюся дверь. Я стал у входа.

Темный силуэт возник почти мгновенно. Я сразу же понял – это не двойник Ансельма. Призрак был выше ростом, шире в плечах, его лицо – немолодое, с глубокими морщинами на лбу – обрамляла темная борода. Но все же чем-то они были схожи. Итальянец шел медленно, на ощупь, и так же медленно приближался тот, другой. И тут я заметил то, что, хвала Господу, не мог увидеть Ансельм. Лицо, руки, грудь призрака покрывала черная, засохшая кровь. Скрюченные пальцы с желтыми ногтями впились в ладони. Навстречу Ансельму шел мертвец!

Шаг, еще один… Теперь они стояли лицом к лицу посредине коридора, и я поспешил крикнуть: «Стой!» Кто знает, что будет, если переступить невидимую черту? Я слышал неровное дыхание парня – он что-то чувствовал, хотя и не мог видеть. Несколько мгновений они стояли друг против друга, и вдруг рука призрака начала медленно подниматься. Желтые пальцы распрямились. Странный, неуверенный жест – призрак перекрестил парня, затем окровавленное лицо оскалилось и видение начало таять.

Ансельм все еще стоял у невидимой черты, а я, не решаясь позвать его, пытался сообразить, что делать дальше. Сказать правду? Но я уже знал – нельзя. Молодой парень не зря надел ризу, уйдя от своего прошлого. А теперь прошлое пришло за ним. Кто этот чернобородый? Друг, покровитель? Или враг, простивший его перед смертью? В любом случае следовало молчать. Нет, хуже, следовало солгать. И солгать умно – иначе он поймет.

– Возвращайся, сын мой!

И тут я заметил, что впервые назвал Ансельма «сыном».

– Ну, что там было, отец Гильом? – по тону, нетерпеливому, даже азартному, я с облегчением сообразил, что он ничего не видел и не понял. И слава Богу.

– Я немного испугался. Особенно вначале…

– И не зря, – хмыкнул я. – А ты великий грешник, брат Ансельм! Мне даже негоже говорить, что ты мог увидеть! Ай-яй-яй!

«Ай-яй-яй!» – которое так часто произносил итальянец, заставило его смутиться.

– Не знаю, прошлое или будущее приходило за тобой, но бенедиктинцу негоже иметь такое прошлое, а тем более – такое будущее.

– Женщина?

Я облегченно вздохнул – он клюнул. Оставалось довести дело до конца.

– Твоя догадливость подтверждает, что ты действительно великий грешник. И хватит об этом.

Я неторопливо направился к поджидавшим нас Анжеле и Пьеру. Ансельм заспешил:

– А какая она? Молодая?

– Брат мой! – я перешел на шепот. – Не забыл ли ты устав Святого Бенедикта? Даже если я осмелился взглянуть на нее, то и не подумаю описывать ее прелести. И вообще, отбились вы от рук!

Итальянец смутился и погрузился в раздумья. Нехорошо, когда молодой монах думает о призраке некой прекрасной донны. Но это лучше, чем напоминать ему об окровавленном мертвеце, поднимающем мертвую длань для благословения.

– И чего там быть? – нетерпеливо поинтересовался Пьер. – Чего вы меня не пускать?

– Там в камне проход быть, – хмыкнул Ансельм. – Проход очень узкий быть. Мы по нему туда-сюда иттить. В оном проходе мы никого не встречать.

Нормандец обиженно отвернулся, а я еле удержался, чтобы не дать Ансельму подзатыльник.

– Ну что, пора? – поинтересовался итальянец. – Отец Гильом, кажется, мы недалеко от выхода. Чувствуете – воздух?

Из прохода, темневшего перед нами, действительно веяло свежим ветром. Я велел зажечь оставшиеся факелы.

– Пора.

Брат Петр неторопливо поднялся, но Анжела осталась на месте.

– Дочь моя, – сказал я. – Надо идти.

– Нет… Отец Гильом, давайте вернемся! Мы уже знаем дорогу…

Я удивился – совсем недавно она боялась спуститься в подземелье, где лежат стылые остовы. А теперь…

– А что там впереди? – тут же поинтересовался Ансельм. – Анжела, да не темни!

– Нет! Нет! – в ее голосе вновь слышался страх. – Лучше назад!

– Это ты из-за призраков? – Пьер внушительно качнул «посохом». – Дочь моя, их не надо боять… бояться. С нами отец Гильом есть.

– Вы не понимаете! Это не призраки людей.

Мы переглянулись. Братьям-бенедиктинцам не страшны привидения, но что-то в ее словах заставляло насторожиться.

– А, ты про этих… черных? – вспомнил Ансельм. – Отец Гильом, как думаете?

Что было думать? Там, за толщей камня, уже вечерело. Значит, возвращаться через подземелье мертвецов придется в такое время, когда и на деревенское кладбище заходить не стоит. Под звездным небом как-то спокойнее.

– Пойдем вперед, – решил я. – И да поможет нам Святой Бенедикт!

Анжела больше не спорила, но я чувствовал – ей не по себе. Мне самому хотелось поскорее покинуть мрачное подземелье, и я в который раз пожалел, что девушка не желает ничего рассказывать. Она бывала здесь – и, похоже, не раз. Выходит, Тино-жонглер был постоянным гостем в этих местах?..

6

Проход вел круто вверх. Неровный пол то и дело сменялся ступеньками. По сторонам вновь были ниши, но на этот раз пустые. С каждым шагом воздух становился свежее и чище – мы явно приближались к поверхности. Несколько раз на стенах попадались странные знаки, нанесенные чем-то темным, вероятно, копотью, – то ли буквы неведомого алфавита, то ли грубо выполненные рисунки. По всему было заметно, что этим проходом пользуются чаще, чем тем, что вел в подземелье мертвецов.