Овернский клирик - Страница 62


К оглавлению

62

– Грааль – священная реликвия есть, – внезапно заговорил Пьер. – Отец Сугерий нам все рассказывать. Грааль – чаша, из которой Господь на Тайной Вечере пил. Как могут оборотни Грааль хранить? Побойся Бога, брат!

Ансельм, похоже, порывался возразить, но аргументы нормандца оказались слишком весомыми. Да, фантазии завели парня слишком далеко. Нелюди хранят Грааль! Если, конечно, Грааль – действительно чаша Христа, а не что-то другое. Ведь говорят же, что это был волшебный котел из хрусталя…

Было о чем подумать. Я прикрыл глаза – и вдруг заметил, что сквозь веки пробивается слабый свет. Да, в зале уже не было темно, хотя факел почти догорел. Я немного вижу в темноте, но теперь не приходилось вглядываться в черный мрак. Воздух светился, и я уже мог разглядеть весь зал – неровные стены, камни на полу. Свет шел откуда-то сзади. Я оглянулся.

Черная ниша исчезла. Вместо нее я увидел светящуюся дверь – высокую, куда выше человеческого роста. Свет был странный – белый, но не холодный, непохожий на мертвое свечение болота или кладбища.

– Брат Ансельм, – я повернулся и указал на дверь. – Видите?

Парень несколько мгновений вглядывался, затем удивленно пожал плечами.

– Нет. Темно, факел сейчас погаснет…

На миг стало страшно. Он не видит. Ни он, ни другие. Снова я сумел заметить нечто, доступное лишь…

Кому? Нечисти?

Я поманил Ансельма и прикоснулся к его руке.

– О Господи!

Ансельм перекрестился. Я поспешил убрать руку и услышал облегченный вздох.

– Предупредили бы, отец Гильом! А красиво!

– Чего красиво? – поинтересовался Пьер. Мы переглянулись. Я покачал головой – посвящать простодушного нормандца в нашу тайну не стоит. По крайней мере, пока.

– Там ниша, – я встал. – Мы с братом Ансельмом посмотрим.

Вблизи свет не казался таким ярким. На миг подумалось, что в потолке просто пробит колодец, выводящий наверх. Но тут же понял – нет, это не дневной свет. Да и ниша оказалась не нишей, а узким коридором, кончавшимся глухой стеной. Короткий коридор, шагов десять, не больше.

– Надо посмотреть, – я кивнул Ансельму и осторожно переступил порог…

Ничего не произошло. Слева и справа – гладкие стены, пол, покрытый толстым слоем пыли. Я огляделся, пытаясь найти источник света, но тщетно. Казалось, светится воздух. Вздохнув поглубже, я почувствовал необычную свежесть, словно где-то рядом только что отгремела гроза.

Я сделал еще шаг и вдруг замер, еле удержавшись, чтобы не броситься назад. Я был не один – у стены, в конце коридора, медленно проступал темный силуэт.

Руки сразу же стали ледяными, в висках застучала кровь, сердце замерло. Медленно, медленно, стараясь не сделать лишнего движения, я снял с груди крест.

– Во имя Господа нашего Иисуса Христа! Изыди!

Ничего не изменилось – темный силуэт остался на месте. Я уже видел – это не демон. Человек – или нечто в человеческом подобии. Я перекрестился, шагнул вперед, и в тот же миг он пошел мне навстречу.

…Шаг, еще шаг… Мы шли, двигаясь одновременно, и на мгновенье показалось, что передо мной – зеркало. Но, конечно, это не так. Тот, кто шел мне навстречу, был не я, хотя что-то знакомое я уже мог разглядеть. Блестящая кольчуга, золоченый шлем, сабля на боку… Сарацин! Страх исчез, в душе проснулся старый, забытый азарт. Значит, и сюда добрались! У меня не было меча, не было даже кинжала, но я не боялся. Давай, парень, кем бы ты ни был! Не страшился я вас живых, не испугаюсь и призраков!

Мы прошли уже половину расстояния, и я смог разглядеть его лицо. Молодой парень – не старше Ансельма. Что-то знакомое было в этих чертах, что-то уже виденное. Призрак был похож на того, кто так часто мне снился – на проклятого Имадеддина, – такого, каким я увидел его впервые под Мосулом. С ним бы я охотно повидался – даже без оружия, даже с призраком. Но это был не он. И в то же время я уже видел это лицо, эти знакомые глаза…

Еще шаг, еще – и мы уже стояли лицом к лицу. Теперь ясно – передо мной не человек, не оборотень – призрак. Сквозь кольчугу неясно проступала каменная стена коридора. Я улыбнулся, он тоже, и тут наши глаза встретились…

Да, я уже видел его. Во сне – когда я гнался за вертким атабеком, но настиг совсем другого – того, кто стоял теперь передо мной. Значит, сон… Но внезапно я почувствовал, что рука, сжимавшая крест, дрогнула.

Я вспомнил. Наконец-то вспомнил!

Конечно, он приходил ко мне во сне. Но я видел это лицо и раньше, так же ясно, как и сейчас. Видел в зеркале – в дорогом багдадском зеркале, куда заставляло меня заглядывать молодое тщеславие. Лицо – мое лицо.

Мы стояли, глядя друг другу в глаза. Я, смиренный сын Сен-Дени, чья жизнь плохо ли, хорошо, но уже прожита, и я же – молодой, еще не знающий сомнений, не ведающий, что такое боль. Правда, вместо белого плаща с малиновым крестом на мне были поганые сарацинские доспехи, и на левой щеке почему-то отсутствовал шрам – память о ране, полученной еще в детстве, на первой моей охоте…

– Кто ты?

Призрак молчал, начиная постепенно бледнеть. Я – другой, исчезал, растворяясь в золотистом свечении.

– Отец Гильом!

Голос Ансельма заставил очнуться. Я бросил последний взгляд на опустевший коридор и повернул назад.

– Что там было? Вы с кем-то разговаривали?

– Да. Пойдем, брат Ансельм!

– Что там у вас быть? – воззвал Пьер. – Мне идти к туда?

Мы в два голоса поспешили остановить порыв достойного нормандца. Я заметил, что Ансельм явно не желает уходить.

– Вы видели призрак? Да? Я читал в одной книге о пещере, где можно встретиться с чем-то самым важным в твоей жизни. Там описывался золотистый свет… Отец Гильом, я тоже хочу попробовать!

62