Овернский клирик - Страница 61

– А почему… почему вы думаете, что это Жанна? – тихо спросила девушка. Мы переглянулись.

– Ну… Если следовать логике, – несколько снисходительно начал итальянец, – это может быть кто угодно. Любая рыжая женщина, носившая синий браслет. Но она погибла несколько лет назад – и несколько лет назад исчезла Жанна. Рыжие больше в округе не пропадали. И еще крестик. Его нет – почему?

Ансельм немного выждал и наставительно закончил:

– А вот почему! Самозванка вернулась в деревню – точнее, пришла – с крестиком Жанны! Ведь ее родные, а возможно, и Арман, помнили, какой крестик был у девушки.

– И все же, – тихо, но упрямо повторила Анжела. – Это может быть и не она.

– Теоретически, – согласился я. – Но есть еще одна примета. Проверим, когда вернемся в Артигат. А сейчас – пойдемте. Брат Петр, прочитайте молитву за упокой души.

Коридор вел дальше, слева и справа темнели ниши, но мы уже не заглядывали туда. Царство смерти… Внезапно я подумал, что где-нибудь здесь может лежать брат Умберто Лючини, посланец Его Высокопреосвященства, Но ни креста, ни надписи мы больше не увидели.

Внезапно факелы высветили черный провал в одной из стен. Проход – высокий, неровный. Над ним – остатки надписи, но буквы оказались тщательно заглажены. Ансельм нахмурился и осторожно шагнул в темноту. Мы с Пьером последовали за ним, держа факелы повыше.

Ступенька, вторая… Небольшая лестница вела в пещеру, похожую на полое яйцо. Высокий свод уходил куда-то вверх, на ровных стенах – уже привычные следы зубила, а внизу…

– Господи! – Пьер отшатнулся. – Кровь Христова! Да что же это?

Бедняга произнес это на «ланг д’уи» с диким нормандским произношением, но винить его за это не стоило. Я и сам еле удержался, чтобы не высказаться по-овернски.

Кости – озеро, море костей… Неровные желтые груды тянулись сколько хватало глаз. Сколько здесь их? Сотни? Тысячи?

«Их» – нелюдей.

– Ого… – Ансельм наклонился, разглядывая громадный, вдвое больше человеческого, череп. – Вот это уже пахнет костром.

Череп и вправду выглядел страшновато – гигантские клыки, огромные глазницы, низкий скошенный лоб. А рядом то, что осталось от рук и ног – вернее – лап. Демоны – родственники того, что свел знакомство с нами.

– А хороши! – итальянец нервно рассмеялся. – И что теперь, отец Гильом?

Я не ответил – просто не знал, что сказать. Повисло молчание, нарушаемое лишь бормотанием Пьера – нормандец читал молитву. Я оглянулся – Анжела стояла на пороге и, не отрывая глаз, глядела на страшную картину.

– Аминь, – я перекрестился. – Кто бы вы ни были, покойтесь с миром. Пойдемте.

Теперь мы шли молча, даже не заметив, как исчезли ниши по бокам коридора, как спуск сменился подъемом, а откуда-то сверху потянуло свежим воздухом. Наконец я остановился.

– Анжела, что там впереди?

Девушка дернула плечами:

– Еще один зал. И выход на поверхность.

– Так ты здесь бывать… бывала? – до Пьера что-то начало доходить. Анжела не ответила, и мы продолжили путь. Подъем стал заметнее, и вот под ногами вместо ровного пола появились ступеньки.

– Стойте! – Ансельм махнул рукой и быстро поднялся наверх. Через минуту в темноте блеснул свет факела:

– Поднимайтесь! Здесь тихо.

Наверху действительно было тихо. Небольшой зал, пол которого был засыпан камнями – старыми, покрытыми пылью, и другими, принесенными сюда совсем недавно. Больше ничего тут не оказалось. Факелы почти догорели, и я приказал оставить лишь один. Искать здесь нечего – проход темнел прямо перед нами. Правда, справа я заметил какую-то нишу, но туда заглядывать явно не имело смысла.

– Отдохнем, – решил я. – Брат Петр, доставайте сухари.

Разговаривать не хотелось, даже неугомонный Ансельм приутих. Увиденное уже не казалось чем-то страшным, удивление сменилось совсем иным чувством – печалью и сосредоточенностью, как это обычно бывает, когда возвращаешься с кладбища. Да, дэрги были. Нелепые косматые чудища, способные превращаться в людей. Долго – может, сотни лет, они жили здесь, чтобы исчезнуть навсегда. А потом тут появились их далекие потомки, искавшие места, где можно укрыться от нас – людей.

– Артур, – внезапно проговорил Ансельм, – Арктурос… Теперь вы понимаете, отец Гильом, почему он – Медведь?

Я представил себе Круглый Стол, благородных рыцарей – и чудище, восседающее среди них.

– А ведь мы об этом читали, отец Гильом! Недаром его рыцари многие годы проводили в лесу! Его сестра Моргана – колдунья…

– Брат Ансельм! – вздохнул я. – Это же легенды!

– Легенды? Помните, что говорил сеньор Гуго? Артур – не чистый логр, может, даже – не Пендрагон. Грааль был ему недоступен. А кто нашел Грааль? Кто-то из рыцарей Стола? Нет! Анжела, вы помните?

– О чем вы, отец Ансельм? – устало вздохнула девушка. – Кажется, его нашел Персиваль.

– Верно! А он родился и жил в лесу. Дикарь! Как это?.. «А королевский мальчик рос в своем глухом уединении, вдали от рыцарских забав. Из королевских игр одна была ему разрешена: к лесным прислушиваться звукам, бродил он с самодельным луком и, натянувши тетиву, пускал он стрелы в синеву…» И в то же время при первой же схватке он убивает Красного Итера, причем без оружия!

– Брат Ансельм! – воззвал я. – Если вы вспомнили легенду, вспомните и то, что Персиваль был очень красив.

– В человеческом обличье! А в бою наводил ужас! А почему он был допущен к Граалю? Он же не праведник! За три года – две жены, не считая просто… Его допустили к Граалю потому, что он был родным племянником Анфортаса, Короля-Рыболова. Грааль должны были хранить истинные логры!