Овернский клирик - Страница 81

Рожок пропел вновь, и в воротах появились люди. Солнце отразилось на сверкающих стальных доспехах. Латники де Лоза! Откуда?

Красное лицо монсеньора растянулось в довольной ухмылке, и я наконец понял. Случилось невероятное – замок взят!

Вокруг уже кричали – радостно, с чувством невероятного, запредельного облегчения. В воздухе летали шапки и колпаки, кто-то, не сдержавшись, прошелся на руках прямо перед шатром епископа.

– Победа! Победа! Смерть демонам!

Я переводил взгляд с бушующего людского моря на ухмыляющуюся физиономию Его Преосвященства и старался понять – как? Впрочем, ждать осталось недолго. Латники – их оказалось человек восемь – быстро спускались с горы. Они были не одни. Впереди вприпрыжку бежал кто-то в серой крестьянской одежде, а посреди сверкающих лат, почти незаметный со стороны, шел еще некто. Точнее, не шел – его тащили, подгоняя копьями. Другие копья горделиво смотрели в небо, и на двух из них я заметил что-то странное, как будто воины де Лоза решили пошутить, наколов на острия две большие тыквы. Тыквы? Сарацины тоже любили так шутить, особенно после удачного боя, накалывая «тыквы» на копья или водружая на зубцы стен. Значит, двое убитых и один пленный. Я подумал об Анжеле, и на душе стало скверно. Брату Ансельму не придется поджигать костер, но это – единственная радость, которую ей оставят.

– Все очень просто, брат Гильом! – епископ соизволил обратить на меня внимание. – Вы ведь когда-то воевали? Осел, груженный золотом, возьмет любую крепость.

Повязка мешала ответить, да и говорить было нечего. Я уже понял – измена. Вполне подходящее оружие для Его Преосвященства. Пока сотни вилланов лезли по отвесному склону, самое главное происходило где-то в тиши.

Латники были уже неподалеку от ручья. Крестьянин в серой одежде по-прежнему бежал впереди, и внезапно показалось, что я вижу его не впервые. Я присмотрелся, ругая свои близорукие глаза, и наконец понял. Святой Бенедикт, мне следовало догадаться! Де Пуаньяк! Арман де Пуаньяк, муж лже-Жанны, папаша брошенного без присмотра маленького Пелегрена. Выходит, монсеньору незачем было его искать. Сам нашелся!

Латники перебрались через ручей. Теперь их строй разомкнулся, и я смог увидеть пленного. Вначале я не узнал его – человек был наполовину гол, босиком, в странных широких штанах, весь обвязанный толстыми веревками. И лишь когда воины были уже совсем близко, я признал беднягу. «Демон»! Бедолага Филипп д’Эконсбеф.

Толпа окружила победителей, но латники, отталкивая любопытных древками копий, направились прямо к шатру. Люди бежали следом, но стража сомкнула строй, пропуская лишь тех, кто вышел из замка. Первым к Его Преосвященству подбежал де Пуаньяк. Он был весел – и одновременно испуган. Упав на колени, Арман быстро проговорил что-то по-басконски. Епископ усмехнулся и протянул ему унизанную перстнями руку.

Стражники, ударив копьями о землю, застыли перед шатром. Двое толкнули Филиппа, и парень упал на колени. На его лице я заметил следы крови. Младший д’Эконсбеф защищался – но явно не в шкуре «демона».

Арно де Лоз нетерпеливо махнул рукой, и двое латников опустили перед ним копья со страшными трофеями. Первую голову я узнал сразу – слуга, тот, что постарше. Лицо второго заливала кровь, и лишь присмотревшись, я понял, кто передо мной. Плохой жребий выпал старому сеньору Гуго!.. «Логры – потомки ангелов, спустившихся на землю…» Если и так, то Высокое Небо оставило их.

Командир стражи принялся докладывать – тоже по-басконски, точнее, на дикой смеси басконского и «ланг д’ок». Кое-что удалось понять. Подземный ход! Пуаньяк провел им латников, они ворвались в донжон… Стражник не без удовольствия рассказал о том, как удалось захватить одного из «демонов» живым. Кажется, и здесь не обошлось без Пуаньяка.

Теперь кое-что стало яснее. Де Пуаньяк хорошо знал сестер де Гарр, бывавших в замке, и одна из них, очевидно, показала ему подземный ход. А потом епископ предложил Арману повод того самого осла, груженного наиболее мощным оружием. Впрочем, особо грузить осла не пришлось. Де Пуаньяк давно попался на крючок, ведь он наверняка знал, что его жена – самозванка, и легко мог быть притянут к справедливому епископскому суду. А может, за ним водились и другие грехи.

Епископ выслушал стражника и поднял вверх руку с крестом. Шум начал медленно стихать.

– Дети мои! – загремел над долиной мощный густой голос. – Добрые христиане города Памье и всей нашей благочестивой епархии! Волею Господа мы поразили проклятых демонов в их логове. Да воскреснет Господь и да расточатся врази его!

– Да воскреснет! Смерть… Смерть демонам! – ответило тысячеголосое эхо.

– Велика власть ада, но она – ничто перед силой Господней. Ничто не спасет слуг Врага! Сейчас вы увидите, как оружие, освященное во имя Господа нашего, поразит нелюдя!

Я взглянул на Филиппа – парень застыл, медленно поводя головой. Похоже, он даже не соображал, что происходит. И я вдруг поверил: д’Эконсбеф-младший – не убийца. Все, что он мог учудить, – это выйти к костру, возле которого отдыхают путники, и взмахом когтистой лапы отмахнуться от меча, словно от надоевшей осы.

Шестеро стражников склонили копья, и епископ, не торопясь, окропил острия святой водой. Вокруг стояла мертвая, страшная тишина. Люди ждали. Сейчас на их глазах произойдет невероятное – то, что расскажут внукам, а те передадут дальше, далеким потомкам. Казнь демона! Великая победа Христа над Врагом и слугами его.

Воины подняли копья. Те, что стояли, окружая Филиппа, поспешили отойти в сторону. Я хотел отвернуться, но все же заставил себя смотреть. Я должен увидеть. Даже если некому будет рассказать…