Овернский клирик - Страница 67

О том, как в округе Памье началась война

1

– Вы напрасно не подождали меня, сын мой! – тон монсеньора Арно де Лоза не обещал ничего хорошего. – Ваши действия… Я даже не знаю, как их называть!

Монсеньор де Лоз смотрелся величественно. Или почти величественно. Во всяком случае, он был хорош, восседая в уже знакомом мне кресле. Правда, не будь мантии, митры и посоха, украшенного сверкающими камнями, я бы сказал, что епископ весьма смахивает на мясника: огромный, плечистый, с грубым, слегка красноватым лицом. Рядом с ним мессир Жеанар де Юр смотрелся жалко. Он и не пытался как-то выделиться, скромно примостившись в углу на низеньком табурете. Хозяин вернулся, и служка сразу же вспомнил свое место.

– Не знаю, – повторил монсеньор. – Как это назвать…

– Я вам помогу, Ваше Преосвященство, – не выдержал я. – Это можно назвать выполнением долга. Или выполнением повеления легата Святого Престола – что вам более по душе.

– Долга? – последнюю мою фразу он предпочел не услышать. – Вы приезжаете в мою епархию, поднимаете все вверх дном, ведете допросы, тревожите людей…

– Мне очень понятна ваша забота о душевном покое паствы.

Наверное, последние слова были все же лишними. Епископский кулак грянул о крышку стола. Брат Жеанар испуганно подпрыгнул.

– Не забывайтесь, сын мой! Вы – в моей епархии. Никто не позволит вам мутить умы и подрывать доверие к Святой Церкви! Ваше расследование излишне. Нет, оно просто опасно! Вы заставляете людей думать, что мое следствие велось недобросовестно! И это в тот час, когда проклятые катары начинают протягивать свои клешни к Памье!

Я оценил и пассаж о «клешнях», и искреннюю заботу о спокойствии славного города Памье.

– Но, Ваше Преосвященство, следствие действительно…

– Помолчите!

Монсеньор де Лоз не был склонен обсуждать подробности. Жаль, у меня имелось что сказать…

– Зачем вы ездили в Артигат? Вы знаете, что теперь там творится?

…Когда мы уезжали оттуда, ничего особенного в славном селении не происходило. Даже маленький Пелегрен, успев немного успокоиться, весело играл с соседскими ребятами в «волка» – любимую игру всех мальчишек от Нормандии до Пиренеев. Жанну и все с ней связанное уже начали забывать.

– У меня имеются жалобы почтенных людей! Самых почтенных людей Артигата! Зачем вам понадобилось туда приезжать?

– Чтобы поглядеть на могилу Жанны де Гарр, Ваше Преосвященство.

…Да, мы видели могилу несчастной девушки. В этом я смог убедиться по возвращении в Артигат, когда вновь заглянул в неприветливый дом Санкси де Гарра. Там я сделал то, что упустил раньше, – попросил показать небольшую шкатулку, где хранились украшения. И почти сразу же увидел браслет – синий, стеклянный, с нелепыми цветочками, нарисованными белой краской. Точно такой же, как тот, что лежал в подземелье.

Санкси де Гарр был весьма неразговорчив, но все же пояснил, что браслет купил много лет назад на ярмарке в Тулузе. Браслетов было два – один носила Жанна, другой – ее младшая сестра…

Епископ окинул меня мрачным взглядом, затем его глаза скользнули по свитку, лежавшему на столе. Не будь его, монсеньор скорее всего не стал бы даже разговаривать со мною. Но полномочия, полученные от Орсини, заставляли его сдерживаться. Я знал таких людей: сначала крик, удары кулаком по столу, потом начинается настоящий разговор.

– Ладно… Сын мой, что вы хотите? Тон был иным, да и голос стал тише и глуше, словно Арно де Лоз слегка простудился.

– Сначала ответов на несколько вопросов, монсеньор. Если желаете, мы попросим брата Жеанара проследить за…

– Обедом, – кивнул епископ. – Брат Жеанар…

Коротышка вскочил, смерил меня взглядом, полным искренней братской любви, и вышел, осторожно притворив дверь.

– Слушаю вас, сын мой.

Правильнее всего спросить его сразу, зачем понадобилось ложное следствие, но такое он мог и не простить. Лучше начать с другого.

– Где сестра Цецилия, монсеньор? Я бы хотел с ней поговорить.

Красноватое, налитое кровью, лицо де Лоза скривилось.

– Вот как? Я бы тоже не прочь поговорить с этой самозванкой! Увы, брат Гильом, сейчас это несколько затруднительно. Эта дрянь сбежала!

Я еле удержался, чтобы не поморщиться. А еще считают, что монахи – худшие сквернословы! Или это только в моем присутствии Его Преосвященство не церемонится?

– Давно надо было ее попросту арестовать и подвесить на дыбу. Не хотелось ссориться с Миланом… Вырвать бы пару ноготков из ее белых ручек, сразу бы запела! Просто бестия!

Пассаж о «белых ручках» прозвучал не просто убедительно, а с явным чувством. Чем-то неизвестная мне сестра из Милана успела сильно задеть монсеньора. Не в этих ли белых ручках дело?

– Представьте себе, сын мой! Где-то за две недели до вашего приезда сестры Агнесса и Перепетуя – те, что приехали с этой мошенницей из Милана, – попросились обратно в монастырь. Я не стал противиться, но, естественно, потребовал, чтобы сестра Цецилия осталась.

– Но зачем, Ваше Преосвященство?! – не выдержал я. – Следствие закончено. Насколько я понял, во всех злодействах виновна вдова Пио, которую и постиг Суд Божий!

Ухмылка – хитрая и одновременно снисходительная:

– Мы же с вами умные люди, брат Гильом!

«Мы с вами»! Монсеньор изволил снизойти к скромному монаху из Сен-Дени. Наверное, самое время возгордиться.

– Следствие, сын мой, занималось историей Жанны де Гарр и было проведено полностью в соответствии с интересами Святой Католической Церкви и нашей епархии…